Воспоминания Валентины Порывай о детских годах в деревне Арзамасцево Агрызского района
Я, Валентина Николаевна Арзамасцева (Порывай), родилась в деревне Арзамасцево Красноборского района, ныне Агрызского..
Воспоминания Валентины Николаевны Порывай о детских годах в деревне Арзамасцево.
Я, Валентина Николаевна Арзамасцева (Порывай), родилась в деревне Арзамасцево Красноборского района, ныне Агрызского, в 1948 году. Мои родители папа – Арзамасцев Николай Александрович родился в 1906 году, а мама Мария Павловна – в 1911 году в деревне Желаново, к сожалению, этой деревни уже нет на карте, исчезла, как и многие поселения нашего района.
Родители были рядовыми колхозниками колхоза «Заря». Добросовестно трудились на благо колхоза, и правление, заметив старание отца, назначило его заведующим свинофермой. Свиноферма была очень большая – пять больших корпусов, кормокухня, помещение для отдыха свинарок и много-много свиней и поросят. На свиноферме работали в большинстве своём женщины, им приходилось на коромыслах разность корм, воду для свиней, убирать навоз за животными.
В общем, как в кинофильме режиссёра Ивана Пырьева (1944 г.) «Свинарка и пастух», фильм – это «наглядное пособие» того периода, где показали труд простой свинарки Глаши Новиковой, которая трудилась не покладая рук, добилась успехов и была направлена на выставку ВДНХ в г. Москву, там встретила дагестанского парня Мусу, и они полюбили друг друга. Возможно, сценарий был почерпнут-взят из реальной деревенской жизни
Хотя работать в колхозе было трудно, но большинство крестьян считало колхоз ячейкой справедливого общественного устройства. Ощущение единения, совместного труда и перспективы повышения культуры земледелия, культуры быта в условиях колхозного строя вдохновляли. Колхозники по вечерам ходили в избу-читальню, где избач читал газеты. Идеям Ленина верили. В революционные праздники улицы украшались кумачом, а в дни 1 мая и 7 ноября были многолюдные собрания, концерты. На колхозных собраниях выступали страстно, откровенно, бывало, собрания заканчивались пением «Интернационала».
Сейчас покажется удивительным, но люди шли на работу в колхоз, или доярки – на дойку коров, с радостью и по дороге пели.
Мы, дети того периода, старались помочь свинаркам и часто приходили на ферму, помогали дробить клевер для подкормки свиней. Правда, папа часто выгонял нас с фермы, но мы всё равно ходили, ибо нам было интересно смотреть, помогать взрослым. Днём выгоняли свиней на пастбище, и мы опять старались помочь. Пас свиней пастух дядя Миша, немного «хромоватый», у него была длинная «махалка-кнут» и мы почему-то его боялись. Вечером всё стадо пригоняли на ферму, начиналась вторая смена, нужно было вычистить стойла, накормить свиней. Почему-то сейчас вспоминается, что нам было весело, все шутили, смеялись, возможно, мы, были молодыми и у нас была, одна цель-идея: сделать порученное дело как можно лучше для фермы-колхоза, и всё было ещё впереди: радости и горе, успехи и неудачи, встречи и расставания.
Вспоминаются походы в поле, где взрослые женщины и мужчины серпами жали рожь, связывали пучки пряслом в снопы, а затем снопы складывали в суслоны. Мы смотрели на них и учились, как нужно работать на жатве хлебов вручную. Родители уставали от такой работы, ибо работа «в наклонку», не разгибая спины целый день, скрючивала их спины, они с трудом могли разогнуться. Мы, малыши, пока родители были на работе, были предоставлены сами себе, но родители давали нам поручения по дому, которые мы должны были обязательно выполнить. Мальчишки летом гоняли колхозных коней в ночное, а мы, девчонки, приходили к ним, и они угощали нас печёной картошкой из костра, и нам казалось это лакомством-конфеткой.
В деревне было много молодёжи и вечерами после танцев под балалайку все девушки и парни, взявшись под руки, ходили по посёлку и пели задушевные песни. Балалайка была только у Володи Мордвинова, и он играл для всех виртуозно. Как только на пригорках весной стаивал снег, появлялись проталины, земля становилась тёплой, мы пробирались на проталины и под весенним солнцем, слушая пение жаворонков, устраивали игры: «лапту», «чижик», «вышибалы», «мушки» и другие игры, которые сейчас, к сожалению, забыты.
Мама, Мария Павловна, была рядовой колхозницей – работала в поле, на току с утра до позднего вечера и успевала ещё дома вести своё хозяйство, накормить чем-то одиннадцать детей, правда, двое детей умерли, осталось девять. У нас ещё жила старенькая бабушка Катя, мамина мама, которую привезли к нам из распадавшейся деревни Желаново. У нас, например, было девять детей: самая старшая сестра Мария 1931 года, Василий 1936 года, Анна 1938 года, Леонид 1945 года, а самая младшая Вера 1956 года. В деревне Арзамасцево, как я посчитала, было 43 хозяйства, и большинство семей были многодетными: у Петра Андрияновича Арзамасцева было 11 дочерей, у Александра Мордвинова – 9, у Ивана Мордвинова – 7. Я всех жителей деревни помню по имени и фамилии, кто, где жил, чем занимался, какой был у них характер, какие песни пели, ибо, как мне кажется, все жили одной дружной семьёй.
Моя малая Родина постоянно стоит у меня перед глазами, как будто это было совсем недавно. Деревня была расположена на равнине, окаймлённая лесом, оврагами, где протекала речка, к сожалению, запамятовала её название. Вдоль речки и оврагов были заросли черёмухи, орешника. Когда поспевала черёмуха, мы собирали её вёдрами, сушили, а затем на мельнице мололи, и с этой черёмуховой мукой стряпали пирожки-объедение. Собранные орехи, «калёные» в русской печи, были вкуснее нынешних шоколадок. Собирали землянику, клубнику, малину, – всё сушили, заготовляли на зиму. Речка как речка, весной и летом мы, ребятишки, рыбачили, ловили рыбу – «пискариков», как мы её называли. Один подросток идёт по берегу с «боталом» – длинной палкой с перекладиной в конце, «ботает» по воде, и она становится мутной, а другой идёт с «мордой» по воде, подставляет к «боталу» и ловит рыбку. Вместо «морды» мы, бывало, снимали с себя майку, завязывали её узлом, шли с ней по речке, и рыбка попадала в неё. Приносили улов домой, Мама чистила, промывала рыбу, поджаривала на сковородке и заливала яйцами – получалась вкуснятина. На речке была запруда-пруд и в нём купались все: дети, взрослые, гуси, утки. У нас в хозяйстве были гуси и мы, дети, должны были их пасти по очереди.
В деревне была начальная 4-классная школа, в которую я пошла в первый класс с восьми лет в 1956 году. В классе было всего восемь детей, учила нас учительница первая моя, уже старенькая Глафира Григорьевна. В нашей деревне не было электричества, поэтому в школе и дома мы готовили уроки, читали при керосиновой лампе, подвешенной на проволоке к потолку. В Азёво был уже свет, и мы, арзамасцы, завидовали азёвцам, мечтали, ждали, когда проведут к нам электричество. Впоследствии, после Глафиры Григорьевны, стала учить нас недолго её дочь Эмма Генриховна, затем она с матерью уехала из деревни. На её место направили новую учительницу – Александру Михайловну, но и она тоже скоро бросила школу и уехала.
Школу закрыли и пришлось нам ходить учиться за пять километров в Азёвскую восьмилетнюю деревянную школу. В школе не было столовой, как сейчас, и мы, голодные, с нетерпением ждали окончания занятий, чтоб дома что-то покушать, ибо кусочек хлеба, который давали родители, мы уже съели, но до дому нужно было идти пешком пять долгих километров в дождь, зной, снег, метель, – никто никогда нас от дома до школы и обратно не подвозил. Мальчишки домой добирались на лыжах, а мы, девчонки, пешком, – руки мёрзнут, хорошо, у кого были варежки, а у кого нет, засовывали руки за пазуху, чтоб немножко их обогреть.
Ходили в Азёвскую школу и дети из деревни Контузла, приходили и рассказывали, как их по дороге в школу около речки Бакеевка колхозный бык догонял, бежал за ними, и они залазили на берёзы, которые росли вдоль дороги, и ждали, когда их снимут с деревьев, когда уйдёт бык. Весной, в распутицу, делали школьные каникулы, чтоб мы могли переждать половодье дома. Но тогда об этом никто не думал, считали, что так и должно быть.
В 1960 году, когда я училась в 5-м классе, наша семья переехала в Азёво. Детей в классах тогда было много – где-то человек 30, когда была линейка, места в коридоре не хватало. Директором был тогда Иван Семёнович Крупин, он вёл уроки русского языка и литературы, а его жена Таисия Ермолаевна вела уроки биологии, химии и немецкого языка. В 4-м классе нас учила Мария Филипповна Чикурова. Учиться в школе было интересно, весело, познавательно.
Запомнились пионерские, комсомольские собрания, где мы обсуждали нерадивых учеников, устраивали диспуты. Ходили в лес на пионерские костры-зарницы.
Вместе со мной в школе учились: Людмила Митрошина, Гутя Закирова, Фарида Назмутдинова, Тоня Сергеева, Миша Чухванцев, Люба Мурыгина и другие. Мы сидели за столом: Митрошина, Закирова и я. Учились хорошо, тогда не было телевизоров, приёмник небольшой висел на стене, по которому передавали колхозные новости, разнарядки, раз-два было кино в клубе, – вот и все развлечения, на взрослые сеансы детей в клуб не пускали, вот и приходилось учить уроки.
Рассказывать, вспоминать Арзамасцево можно только на примере стихов, ибо простой рассказ не передаст мои волнения, чувство красоты нашей природы. Надо уметь разделить искренно с поэтом высокое чувство, наполнявшее его душу... душою и сердцем почувствовать всякое слово его. Итак, представляем себе утро на речке, на пруду, в Арзамасцево: Стихотворение Ивана Никитина. Утро. Перед мысленным взором сразу возникает чудесная картина. Предрассветная пора. Звезды меркнут и гаснут. Вокруг еще тишь, безлюдье: дремлет чуткий камыш, замерли покрытые серебристой росой листочки; за озером чуть виднеются заливные луга, расстилается над ними легкой пеленой туман, белый, как пар. Но вот под умелым пером поэта природа постепенно оживает… Воздух наполняется звуками и запахами. Горит-разгорается восток, вот и солнце встает, из-за пашен блестит. Начинается новый трудовой день. Птички песни поют, встречая новый день. Улыбается-радуется пробуждению лес. Хлынуло золотыми потоками солнце, осветило своими лучами и поля, и луга, и макушки ракит. Вышел в поле пахарь с сохой, один песню поет, любая работа ему по плечу.
Такую красоту я вижу при воспоминании о деревне. Здравствуй, солнце, да утро весёлое! Радость жизни, приходящая на землю вместе с восходом солнца, подействовала на меня.
Из книги Василия Вахрина « Отражение». Глава № 1. « Мосты времени». Ижевск 2019